Смех за левым плечом. Черные доски

Спо­рить (и ре­шать на­шу судь­бу) они уш­ли ку­да-то из се­ла, в зим­нюю ме­тель­ную дым­ку, в лес, и не бы­ло их око­ло двух ча­сов. Я в это вре­мя си­дел оде­тый в три – од­но на дру­гое – паль­тиш­ка. Кто-то ска­зал ма­тери, что взять с со­бой из одеж­ды ни­чего не поз­во­лят, но то­го, что на са­мих на­дето, то­го уж не сни­мут. (Кто-ни­будь хо­чет, что­бы я это за­был и прос­тил?) Воз­вра­тились они (а квар­ти­рова­ли-то ведь в на­шем до­ме): Ло­сев – ожив­ленный, ве­селый, а Ири­нин неп­ро­ница­емо-су­ровый. Так что нель­зя бы­ло сра­зу ска­зать, как ре­шилась на­ша судь­ба. Я не пом­ню, но мать ут­вер­жда­ла впос­ледс­твии, что Ири­нин вдруг про­тянул мне мят­ный пря­ник, и тог­да яс­но ста­ло, что мы спа­сены. Мать мне нес­коль­ко раз на про­тяже­нии жиз­ни вну­шала: «Пом­ни, что спас нас Ло­сев. Я за не­го все вре­мя Бо­га мо­лю, а ты, хоть и не мо­лишь­ся, но пом­ни, что спас нас Ло­сев».